Гибридные войны в классификации воз. Гибридные войны будущего – прогнозирование и планирование

Гибридная война против России — этот термин появился в обиходе граждан нашей страны десятилетие назад. Профессионалам он известен с 90-х годов. Происходящие события на мировой арене западные СМИ называют не иначе как гибридная война Путина против Украины. Так ли это в действительности?

В чем суть гибридной войны?

Закономерным исходом противостояния государств (блоков, коалиций) является победа. Современные технологии предоставили возможность нанести поражение без миллионных жертв на поле брани. Участие вооруженных сил – часть общей стратегии:

1. Подорвать экономику государства. Методы: санкции, эмбарго, лавирование на мировых ценах стратегического сырья и валюты;
2. Снизить дух населения и вооруженных сил. Методы: обвал внутреннего и внешнего рынка, инициация скачка инфляции, роста безработицы, террористические акты, устрашающие мероприятия и так далее;
3. Блокирование мнения мирового сообщества посредством СМИ. Монополизация международных информационных ресурсов, предоставление искаженных данных, заведомое умалчивание фактов, симуляция несуществующих событий;
4. Истощение денежных ресурсов, обвал государственного бюджета. Способ – втягивание в военный конфликт, влекущий за собой материальные затраты;
5. Подрыв доверия к действующей власти. Манипуляции общественным сознанием, поддержка радикальной оппозиции, инициирование мятежей, «цветных революций», акций протеста;
6. Иные экономические, информационные, социологические и политические составляющие.

Что такое гибридная война НАТО на поле боя?

Гибридные войны НАТО внесли изменения в классическое понимание боевых действий. Тактика обретает новые формы, отличительными особенностями которых являются:

• боевые действия происходят на территории других государств, не являющихся прямыми участниками противостояния;
• в гражданской войне участвуют подразделения, сформированные из мирных жителей (добровольческие отряды, экстремистских вооруженных формирований, живого щита из невоеннообязанных, прочее);
• курирование боевых действий консультантами НАТО;
• предоставление вооружения, припасов, обмундирования, амуниции, оборудования.

Теория ведения гибридных войн США и НАТО на внутриполитическом уровне

Получить контроль над государством, служащим плацдармом для дальнейших действий можно, если нейтрализовать действующую власть, лояльно относящуюся к государству-противнику. Взамен нужно поставить правительство, которое будет беспрекословно выполнять распоряжения даже в ущерб собственной стране.

Это значит, что стратегия гибридной войны допускает:

• импичмент президента;
• вооруженный переворот;
• свержение власти методом восстания;
• ликвидация первого руководителя страны и лиц, занимающих ключевые должности;
• вербовка руководителей оппозиции;
• подкуп парламентариев и депутатов;
• материальная поддержка радикально настроенных сил;
• прочие насильственные и ненасильственные способы снять с должностей президента и правительство.

Гибридная война – заговор между государствами против одной страны. Данный факт означает, что участниками является не только США, но и все, вошедшие в блок НАТО.

Внешнеполитическая сторона гибридной войны против России

Причины Украинской дестабилизации кроются в нежелании В.Ф. Януковича стать частью альянса. Осознание выгоды сотрудничества с Россией, понимания важности стратегического партнерства, стремление вернуть займы международному валютному фонду. Данные факторы послужили катализатором развязывания конфликта.

Это не обозначает, что война могла не произойти. Поведение Соединенных Штатов и западных партнеров говорило о том, что мировое противостояние неизбежно. Оно получило старт в последние десятилетия ХХ века. Гибридная война на территории Украины – очередной виток.

Место сражений в гибридных войнах

Определение смешанная война (гибридная) не предполагает конкретного территориального признака. Современная мировая экономика предполагает тесные связи государств, которые не граничат друг стругом. Расположение на различных континентах — также не определяющее.

Местом действия может стать любое государство, находящееся в орбите интересов Российской Федерации. Вызвав революционный конфликт, переворот, гражданскую войну или проспонсировав террористическую группировку, Соединенные Штаты могут принудить РФ к участию в решении проблемы. Данный факт означает материальные затраты, возможность выставить происходящее как вторжение, захват, установление режима или аннексией.

Современные технологии предполагают проведение гибридных войн на кибер пространстве. Блокирование информационных интернет источников, атаки на системы контроля и управления стратегическими объектами военного и гражданского значения. Ограничения на обмен технологиями и разработками. Эти факторы – рычаги давления, направленные против России.

Мировые биржи. Здесь ведутся баталии столь же ожесточенные. Снижение цен на стратегическое сырье провоцирует падение национальной валюты. Все способы повлиять на экономику государства перечислять не станем. Достаточно отметить, обороноспособность стран напрямую зависит от мирового рынка (сырьевого, валютного, производственного).

Подписание договоров о межгосударственном сотрудничестве, склонение государств на свою сторону обещаниями, займами, обманом, подкупом ключевых должностных лиц – методы снижения влияния противника на мировой арене и способы инициирования падения внутренней экономики.

Местом ведения гибридных войн является весь земной шар и околоземное космическое пространство (битва за главенствование в пределах орбиты). Сфера воздействия – любая деятельность человеческой цивилизации. В настоящий момент, Российская Федерация держит удар и способна ответить на него, не нарушая международных этических норм.

Если у вас возникли вопросы - оставляйте их в комментариях под статьей. Мы или наши посетители с радостью ответим на них

Мы рассмотрели основы теории гибридной войны и описали 7 принципов её ведения. Это занятие будет посвящено продолжению изучения теории гибридной войны. Занятие последнее, но не завершающее. Гибридная война - это отнюдь не изобретение правящего режима современной неосоветской Московии. Гибридную тактику в Древнем Риме использовали преступные банды, регулярные солдаты и нерегулярные борцы против римских легионов Веспасиана во время еврейского бунта в 66 году до нашей эры.

Примером применения гибридной силы также служит советское партизанское движение в годы Второй мировой войны. Чтобы понять, что означает гибридная война, требуется глубокое изучение причин, которые формирует гибридная сила и одновременно в которых она формируется. С точки зрения логики, гибридная сила формируется, чтобы произвести специфические влияния на поле боя прямо на вражеском комбатанте.

Формация этой силы была бы ограничена обоими доступными средствами (в утилизации этих комбатантов) имеющимися способами, в которых эти средства могли быть применены, чтобы достичь желаемых целей.
Для гибридной силы этот процесс формации отличается от обычной и нерегулярной войны. В этом ограничения и мотивации, которые управляют гибридной силой, делают саму гибридную войну, как с уникальной логикой, так и объясненной в принципах теорий.

Гибридная война, как военный термин, был впервые введен в 2007 году в США. В первоначальной трактовке этот термин описывался, как конвергенция регулярных и нерегулярных угроз, использующих простую и сложную военную технологию через децентрализованное планирование и выполнение. Просто на несколько секунд отвлечемся.

Представьте себе уровень стратегической мысли субъектов стратегии США, когда они в первоначальном варианте, применяют термин «гибридная война» на своей собственной стране.
Ибо, такого понятия и термина, как «децентрализованное планирование и выполнение» не было ни в русской императорской армии, ни в советской армии, ни в российской армии. Децентрализованное планирование - это планирование осуществляемое на уровне взвода.

Гибридная война, определение.

В 2007 году термин «гибридная угроза», как первоначальная идея, был разобран более подробно. То есть, гибридная война начали трактовать, как слияние множества энергий, от обычных и нетрадиционных сил, в соединении с терроризмом и преступным поведением. Это слияние ориентируется к желаемой общей цели через политические установки, которые одновременно и адаптивно унифицируют все элементы силы.

Государственные и негосударственные участники, на тактическом, операционном или стратегическом уровне могут проводить эту форму войны. По большому счету даже это, первоначальное определение понятия «гибридная война», объемно описывает тот метод боевых действий, которые развязал современный государственный режим Московии на востоке Украины.

В тоже время британские военные теоретики не рассматривают отличающуюся логику относительно формации и использования гибридной угрозы. По их мнению, гибридная война может проводиться нерегулярными силами, у которых есть доступ к более современному оружию и системам, обычно выставляемым регулярными силами. Этот вариант определения мы тоже можем наблюдать на примере востока Украины. Гибридная война может адаптироваться из проходящей индивидуальной кампании и превратиться в широкомасштабную войну, если для этого будут позволять обстоятельства и ресурсы.

В качестве подтверждения этим словам можно вспомнить идеологические лозунги московитов, направленные на борьбу с неким фашизмом. А также ахинею в виде эсминца "Адольф Гитлер" Правого Сектора, который вел стрельбу по Донбассу. Израильские военные теоретики описывают гибридную угрозу и гибридную войну, как метод социальной войны, которая не ограничена социальными ограничениями.

Поэтому гибридная угроза не только получает физическое преимущество через комбинацию обычных технологий и организаций с нетрадиционной тактикой. Но также получает когнитивное преимущество самой нехваткой социальных ограничений. Ибо обычные государственные силы должны придерживаться законов и обычаев ведения войны, регулируемых женевскими конвенциями.

Добавленная к этому двойному преимуществу идея, что гибридные силы оперируют как сетевая система, которая не намного более быстра, чем обычная сила, так как она опирается на народное мнение, его базу поддержки и внутренние обратные связи.

Негосударственная природа гибридной войны.

Это как раз то, что говорилось на предыдущем занятии, выраженное другими словами. Это первый и второй принципы гибридной войны. То есть состав гибридной силы, ее возможности и эффекты уникальны для собственного специфического контекста силы. А также то, что существует специфическая идеология в пределах гибридной силы, которая создает внутреннее напряжение в организации. С 2008 года теория гибридной войны в США была доработана.

Было установлено, что устанавливающие гибридную силу участники, пытаются объединить внутренние тактические эффекты успеха и информационных технологий относительно ошибок через преднамеренную эксплуатацию когнитивных и моральных доменов. Гибридная сила таким образом в состоянии сжать уровни войны, и таким образом ускорить темп и на тактическом и на стратегических уровнях в методе быстрее чем более обычный участник в состоянии осуществить тот же процесс.

В этой теоретической модели гибридный участник всегда будет получать воспринятое стратегическое преимущество перед обычным участником независимо от тактических результатов. Повторяю: Гибридная сила - это военная организация, которая использует комбинацию обычных и нетрадиционных организаций, оборудований и техник в уникальной операционной среде, предназначенной для достижения больших стратегических эффектов. Таким образом в гибридной войне гибридная сила расширяет свое идеологическое влияние через географические границы на те регионы, где центральные органы власти и безопасности слабы, чтобы противостоять проникновению.

То есть это происходит там, где имеется высокая степень уровня коррупции государства. Степень коррупции конкретного государства определяется через формулу:

Степень коррупции=Монополии+Степень принятия решений в обществе - Подотчетность и прозрачность государственного аппарата - Нравственность.

В 2009 году теория гибридной войны была еще более глубоко проанализирована. Гибридная война начала трактоваться как базовое единство когнитивных и материальных подходов в производстве эффектов.

Такое единство когнитивных и материальных доменов учитывает гибкость в стратегическом контексте, в котором "социальные правила" могут быть пересмотрены в повторяющемся процессе к преимуществу гибрида с точки зрения законности и военных норм. Получающаяся гибкость облегчает адаптацию, которая позволяет гибридной силе быстро использовать в своих интересах возможности и с точки зрения материального оборудования, и с точки зрения когнитивного влияния на среду. Это единственное определение, которое не подходит для объяснения процессов, происходящих на востоке Украины по причине отсутствия стратегов как таковых у режима современной Московии.

В результате с 2010 года гибридная угроза определяется как динамическая комбинация обычных, нерегулярных, террористических и преступных организаций и возможностей, адаптирующихся, чтобы противостоять традиционным преимуществам, что мы и наблюдаем по происходящим событиям на востоке Украины с марта 2014 года. Кроме того эти силы могут кооперировать в контексте преследования их собственных организационных общих целей.

Гибридные угрозы могут использовать технологии СМИ и их позиции в пределах политических военных и социальных инфраструктур. Гибридные угрозы творчески адаптируются, комбинируя современное оружие, управление и контроль, кибер мероприятия и тактику комбинированных вооружений, чтобы вовлечь обычные силы, когда условия будут для этого благоприятны. Подчеркиваю: на 2010 год использовалось слово "могут использовать", а с 2010 года московитская гибридная сила именно так и действовала.

Гибридная война, обобщение понятий.

После обзора доступных военных теорий и различных форм гибридной войны, уместно возвратиться к одному из наиболее уважаемых военных теоретиков войны в мире Карлу фон Клаузевицу. Чтобы посмотреть на теорию гибридной войны несколько шире. Клаузевиц определял войну как действие с применением силы, чтобы заставить нашего врага выполнить наши желания. Или навязать полное безволие, чего добивается современный московитский режим Путина. Клаузевиц теоретизировал, что окончательное выражение войны - война идеальная или абсолютная война - происходит там, где применяются все доступные ресурсы и активы для достижения желаемого конечного состояния войны.

Однако Клаузевиц указывал, что это окончательное выражение войны часто будет в противоречии с желаемыми политическими целями войны. Таким образом он обрисовал в общих чертах концепт ограниченной войны, во время которой вооруженные силы оптимизируют доступные средства, удовлетворяя ограниченным политическим целям. В результате обобщения понятия идеальной или тотальной войны, ограниченная война и военные операции, которые происходят под уровнем объявленной войны, стали принятыми обобщениями относительно войны вообще.

У этой идеи ограниченной войны с ее врожденными идеями социального ограничения и порогами военного потенциала есть само современное значение в конструкции и занятости военных организаций. Во время войны государственный участник будет действовать в соответствии с доступными и определенными средствами, частью валового внутреннего продукта. ВВП создающего к технологическим возможностям, а также к спроектированным потребностям непредвиденных обстоятельств состояния политической цели, запланированных против потенциальных противников во множестве контекстов. Чего вообще никогда не было в России вообще и в принципе на протяжении всей истории.

В результате типичная военная организация будет оптимизирована для широкого диапазона потенциальных сценариев, основанных на вероятном политическом характере. В большинстве богатых ресурсами стран, таких как США и Китай, это результирует в широкую силу, которая подготавливается к наступлению, обороне и операциям через действия в переменной шкале. Оптимизация - это не просто сокращение. Оптимизация - это доведение до определенных возможностей. А современная армия Московии до-оптимизировалась до того, что начала действовать теми же методами. что и группировка Хезболла.

В действительности эта оптимизированная сила не подготавливается к специфическому контексту, а скорее оптимизируется, чтобы лучше всего выполнить широкий спектр сценариев для получающейся занятости в меньшем количестве оптимизаций для уникального контекста. Однако, не все военные организации развиваются именно таким способом. Страны с ограниченными ресурсами или технологическими возможностями должны принять решение относительно ширины и глубины этих оптимизаций.

Эта практика может затем привести ко многим вариациям военных организаций от широких и плоских армий, прежде всего легкой пехоты, предназначенной для специфических функций, таких как контроль населения и внутреннего выживания режима, к маленьким или силам среднего размера с глубиной комбинированных вооружений. Чтобы противостоять специфическим внешним угрозам, таким как танки, ракеты или авиация противника. Вообще эти менее снабженные организации будут соответствовать обычной модели многочисленных вооруженных сил полного спектра, как например армия СССР.

Но в меньшем масштабе, как например египетская армия периода 1973 года, основанная на советском типе организационной модели. В некоторых случаях организации разовьют оптимизированные структуры вне обычных моделей. Эти нетрадиционные структуры будут оптимизированы в специфической контекстной цели, используя ресурс и возможности, которые не содержатся в обычной военной силе. Примером этому является так называемое народное ополчение Донбасса.

Наблюдатели часто именуют эти нетрадиционные организации, как ассиметричные или гибридные угрозы, которые предлагают определенные преимущества, чтобы автоматически изменить исчисление поля боя при составлении более обычной силе. Эти наблюдатели затем часто именуют получающийся конфликт как гибридную войну. Другими словами гибридная война может лучше всего быть описана как оптимизированная форма войны, которая позволяет воюющей стороне пытаться использовать все доступные ресурсы, и обычные, и нетрадиционные в уникальном культурном контексте, чтобы оказать специфическое влияние против обычного противника, что на востоке Украины с 2014 года и наблюдается.

В глубокой древности великий китайский полководец учил: "Потому если правитель знающий путь, хочет поднять свой народ, он прежде всего устанавливает согласие и только потом предпринимает большое дело. Когда народ видит, что правитель так бережет его жизнь, скорбит о его смерти, предстанет вместе со своим правителем перед опасностью. Воины будут считать наступление и смерть славой, а отступление и жизнь - позором."

Гибридная война

На закрытой конференции в Германии, прошедшей в начале 2015 года, командующий вооруженными силами США в Европе генерал-лейтенант Бен Ходжс заявил, что Россия через несколько лет будет способна одновременно вести три операции без дополнительной мобилизации. Под операцией он имел в виду текущий конфликт на Украине, так как в блоке НАТО тщательно придерживаются надуманной точки зрения (и активно раскручивают его в западных СМИ), что именно Россия ведет войну с Киевом, отправляя на Донбасс военную технику, специалистов и поддерживая повстанцев средствами. Ходжс заявил, что Россия разработала так называемую «гибридную войну», которую успешно протестировала в Крыму с помощью «маленьких зеленых человечков». И на очереди теперь страны Балтии и Грузия.

Логика выбора этих стран, которые отметил Ходжс, вполне объяснима, так как там многие годы намеренно культивировалась русофобия, но почему именно России приписывается разработка гибридной войны?

Нужно более детально остановиться на данной концепции. В последнее время этот термин часто упоминал генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг, а также представители украинской власти – от доморощенных военных «экспертов» до одиозного главы СБУ Валентина Наливайченко. Нужно прояснить, где зародилась эта концепция и что она означает.

Автором данного определения является Фрэнк Г. Хоффман – бывший офицер Морской пехоты США, а ныне научный сотрудник Министерства обороны США. Это крупный теоретик в области вооруженных конфликтов и военно-политической стратегии, к мнению которого прислушиваются проектировщики и лица, принимающие решения в высоких кабинетах Вашингтона и европейских столиц. Наряду с асимметричными конфликтами и неконвенциональной войной, которые также на устах у военных экспертов, концепция гибридных угроз широко используется в документах НАТО и Пентагона.

Итак, о чем она говорит?

Предоставим слово одному из авторов данной теории. Хоффман утверждает, что будущие конфликты будут мультимодальными (то есть будут вестись разными способами) и многовариантными, не вписываясь в рамки простой характеристики по принципу деления на черное и белое. Есть смешанные формы войны, частота которых возрастает. В гибридных войнах противник чаще всего представляет собой уникальную комбинацию угроз. Вместо отдельных соперников с фундаментально различными подходами (традиционными, нестандартными либо террористическими) ожидаются столкновения с конкурентами, которые будут использовать – не исключено, что одновременно, – все формы войны, в том числе и преступное поведение.

По Хоффману, будущие угрозы могут в большей степени быть охарактеризованы как гибридное сочетание традиционных и нерегулярных тактик, децентрализованное планирование и исполнение, участие негосударственных акторов, с использованием одновременно простых и сложных технологий в инновационных направлениях.

Гибридные угрозы включают в себя ряд различных режимов ведения войны, включая стандартное вооружение, нерегулярные тактики и формирования, террористические акты (в том числе насилие и принуждение) и криминальный беспорядок. Гибридные войны также могут быть мультиузловыми – проводимые и государствами, и различными негосударственными акторами. Эти мультимодальные/мультиузловые действия могут проводиться либо различными подразделениями, либо одним и тем же. В таких конфликтах будущие противники (государства; группы, спонсируемые государством или субъекты, которые сами финансируют свою деятельность) будут использовать доступ к современному военному потенциалу, включая зашифрованные командные системы, переносные ракеты класса «земля-воздух» и другие современные смертоносные системы; а также будут содействовать организации затяжных партизанских действий, в которых применяются засады, самодельные взрывные устройства и убийства. Здесь возможно сочетание высокотехнологических возможностей государств, таких как противоспутниковые средства защиты от терроризма и финансовые кибервойны, только, как правило, оперативно и тактически направленные и скоординированные в рамках основных боевых действий для достижения синергетического эффекта в физическом и психологическом измерениях конфликта. Результаты могут быть получены на всех уровнях войны.

Сам Фрэнк Хоффман в статье, вышедшей в июле 2014 года, обвинил Россию в том, что в 2008 году в Грузии были применены методы гибридной войны, и по этой же причине бывший генеральный секретарь НАТО Андерс фон Расмунссен в интервью газете «Нью-Йорк Таймс» в том же месяце заявил о гибридной войне в отношении Украины.

В более ранней работе Хоффман говорит, что «мое собственное определение взято из стратегии национальной обороны и фокусируется на режимах конфликта противника. Это явно исключает "прорывные технологии" и включает в себя "прорывное социальное поведение" или преступность… Многие военные теоретики избегают этого элемента и не хотят иметь дело с чем-то, что наша культура резко отвергает и указывает, что это полномочия правоохранительных органов. Но связь между преступными и террористическими организациями хорошо себя зарекомендовала, а рост нарко-террористических и гнусных транснациональных организаций, использующих контрабанду, наркотики, торговлю людьми, вымогательство и т. д., для подрыва легитимности местного или национального правительства достаточно очевиден. Важность производства мака в Афганистане усиливает эту оценку. Кроме того, растущая проблема банд как формы разрушительной силы внутри Америки и в Мексике предвещает большие проблемы в будущем».

Афганистан и Мексика могут служить примерами такой гибридной войны. В первом случае это некое сочетание местных племен, ветеранов афгано-советской войны (моджахеды), движения «Талибан» и «Аль-Каиды». Обеспечение деятельности за счет производства опиума для финансирования своей деятельности, а также сбора средств со стороны исламистов-салафитов. Методы деятельности – сочетание атак на базы НАТО и транспортные конвои с террористическими актами и убийствами отдельных лиц. При этом ответные действия со стороны США и НАТО (как правило, приводящие к жертвам среди мирного населения) способствуют поддержке боевиков со стороны местного населения. В Мексике нарковойна, в которой с 2006 года погибло более 50 тысяч человек, напрямую связана с внутренней борьбой за сферы влияния между наркокартелями, коррупцией в правоохранительных органах и вмешательством США.

Далее Хоффман определяет гибридную угрозу как: любого противника, который одновременно и адаптивно использует конденсированное сочетание обычных вооружений, нерегулярную тактику, терроризм и преступное поведение в зоне боевых действий для достижения своих политических целей.

По его мнению, существует ряд вопросов, связанных с этим определением. Они включают в себя пять отдельных элементов.

1. Модальность по сравнению со структурой. Должно ли наше внимание определять режимы боевых действий противника или его структуры (комбинации состояний, негосударственные субъекты, иностранные боевики)?

2. Одновременность. Есть ли сила, одновременно использующая четыре различных режима конфликта или продемонстрировавшая способность использовать все четыре режима во время кампании?

3. Слитность. Смешивают ли вооруженные силы различные типы, регулярные и нерегулярные, на театре военных действий или они должны смешивать различные режимы конфликта? Насколько квалифицируется координация и на каком уровне войны?

4. Комплексность. Смешивают ли акторы все четыре режима, или трех из четырех достаточно, чтобы сделать его гибридным?

5. Преступность. Является ли преступность преднамеренным режимом конфликта, или просто источником дохода или поддержки банд и талибов?

Упоминание Хоффманом талибов отсылает нас к событиям в Афганистане и соответствующему опыту, который США там получили (начиная с 1979 года).

В научной монографии «Конфликт в XXI столетии. Появление гибридной войны» (2007) Хоффман пишет, что прототипом для него послужили такие организации, как ХАМАС и «Хизбалла».

Действительно, и другие американские эксперты считают, что ливанская политическая организация «Хизбалла» во время конфликта с Израилем в 2006 году использовала гибридные методы ведения войны, ему также следовали повстанцы в Ираке, организовывая атаки на американские оккупационные силы. «Хизбалла» не является структурой ливанской армии, хотя боевое крыло этой организации имеет стрелковое вооружение. Сетевая структура этой партии, основанная на социальных и религиозных связях, послужила мощным фактором сопротивления при израильских атаках. В Ираке ситуация была еще более запутанной. Против США выступали одновременно шиитские и суннитские вооруженные формирования, а также бывшие баасисты (сторонники светского режима Саддама Хусейна). В свою очередь, «Аль-Каида» устраивала провокации в этой стране, воспользовавшись временным безвластием.

Следует отметить, что эти и другие полевые исследования указывают на связь западного способа ведения войны с относительно новой умозрительной концепцией гибридных угроз. Иными словами, США, НАТО и Израиль, с одной стороны, испытали практику гибридной войны, а с другой – прочувствовали на своей шкуре всю прелесть гибридных действий со стороны противника и разработали соответствующий план противодействия.

Очевидность такого подхода видна в том, что концепцию гибридной войны используют не только морская пехота и силы специальных операций, но и другие виды вооруженных сил, в частности ВВС, для которых, казалось бы, эта модель ведения войны вообще неуместна.

Майкл Айшервуд в монографии «Воздушная мощь для гибридной войны», изданной Институтом Митчелла Ассоциации ВВС США в 2009 году, дает следующее определение гибридной войны.

Концептуальная схема гибридной войны

Гибридная война стирает различие между чисто конвенциональной и типично иррегулярной войной. В настоящее время этот термин имеет три приложения. Гибридность может относиться, прежде всего, к боевой обстановке и условиям; во-вторых, к стратегии и тактике противника; в-третьих, к типу сил, которые США должны создавать и поддерживать. В ранних исследованиях этого явления часто использовался термин в отношении ко всем этим возможностям. В феврале 2009 года генерал Морской пехоты Джеймс Маттис говорил и о гибридных врагах, и о гибридных вооруженных силах, которые США могут разработать, чтобы противостоять им.

Айшервуд пишет, что в гибридных контекстах будущего американские силы могут противостоять государственным и негосударственным противникам, использующим широкий спектр, который можно считать «обычным» оружием – от управляемых снарядов и крылатых ракет до кибероружия, где объединяются летальное и нелетальное действие. Противники могут использовать тактические засады в один прекрасный день, а в другой перейдут к обычным атакам.

Оружие и тактика гибридной войны, таким образом, будут отражать слияние традиционного и нетрадиционного боя. Когда дело доходит до политических целей, гибридные воины, скорее всего, примут вид иррегулярной войны, где ее практики стремятся подорвать легитимность и авторитет правящего режима. Это потребует от вооруженных сил США помощи, чтобы укрепить способности правительства обеспечивать социальные, экономические и политические потребности своего народа.

Важно отметить, что гибридный контекст, о котором сказано, не что иное, как продукт глобализации, размывающей границы предыдущих норм и правил. И двигателем этой глобализации были, в первую очередь, США.

Что касается последовательности действий, то американский военный опыт в Косово, Афганистане и в Ираке вынудил Объединенный штаб переформулировать свои этапы войны. Командиры теперь планируют операции с нулевой фазы, переходящей в доминирующую операцию, а далее – в операции по поддержанию стабильности и реконструкции. Эта формула была важным продолжением основных этапов подготовки и основного боя. Тем не менее имели место и дополнительные фазы, состоящие из последовательного набора операций – от формирования и сдерживания до перехвата инициативы, основного боя и стабилизации.

А гибридная война отличается тем, что она позволяет противнику заниматься несколькими фазами в одно и то же время и выдвигает другой набор требований для вооруженных сил.

Рост гибридной войны не означает, что США должны отказаться от центрального принципа своей стратегии. Прошедшее десятилетие показывает, что асимметричные преимущества вооруженных сил США могут хорошо адаптироваться к задаче победы над врагами, которые представляют наступательные операции гибридной войны. Большая опасность заключается в доверии к стратегии значительных людских ресурсов, которая находит применение в борьбе с повстанцами, но может быть менее универсальной и менее эффективной, когда сопоставляется с требованиями гибридных сценариев войны.

Айшервуд также отмечает, что из государств потенциально гибридную войну могут вести Северная Корея и Иран.

Далее он резюмирует, что сложный характер гибридной войны требует от боевых военачальников и гражданских лидеров изысканного осознания своей операционной среды или, как говорят в Морской пехоте, «чувства боевого пространства». Они пытаются понять планирование, размещение сил, операции и потенциально смертельные угрозы, которые возникают в их операционной среде. Информация должна быть получена на фоне динамичной и сложной социальной, городской и информационной местности, а также голых гор и густых джунглей.

В этих средах гибридный противник может скрываться среди гражданского населения, быть не похожим на типичного врага и использовать «электронное убежище», созданное глобальным телекоммуникационным рынком.

Натан Фрейер из Центра стратегических и международных исследований, который также является одним из авторов термина «гибридная война», считает, что в будущем США столкнутся с угрозами четырех видов – это традиционная война, иррегулярная, катастрофический терроризм и подрывная деятельность. По версии Фрейера, гибридная угроза возникает, когда любой актор использует конфликты двух или более упомянутых видов.

Нужно отметить, что словосочетание «гибридные угрозы» использовалось и в трех последних четырехлетних обзорах по обороне, вышедших в 2006, 2010 и 2014 годах соответственно. Следовательно, это тщательно проработанная концептуальная модель, которая фактически внедрена в военную доктрину США и их партнеров по НАТО. И вооруженные силы этой страны уже применяют ее на практике там, где это им необходимо: от неприветливых гор Гиндукуша и мексиканской границы – до социальных сетей в киберпространстве.

Из книги Военные тайны Лубянки автора Витковский Александр Дмитриевич

Война с Россией - это такая война, где знаешь, как начать, но не знаешь, чем она кончится Допрос начальника штаба оперативного управления войсками при ставке верховного главнокомандования немецкими вооруженными силами генерала армии Альфреда ЙодляТак уж получилось, что

Из книги 1812. Всё было не так! автора Суданов Георгий

Малая война, партизанская война, народная война… С сожалением приходится констатировать, что слишком много мифов у нас придумано и о так называемой «дубине народной войны».Например, уже много раз цитированный нами П.А. Жилин утверждает, что «партизанское движение

Из книги Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация? автора Маслов Михаил Сергеевич

Война Война не свалилась, как снег на голову, этот нарыв назревал давно и точно не стал неожиданностью для Франклина Рузвельта. Не успели еще засохнуть чернила на декларациях об объявлении войны, а президент уже говорил, что Америка останется нейтральной. Но в его речи

Из книги Американские фрегаты, 1794–1826 автора Иванов С. В.

Первые годы: квази-война и война с африканскими пиратами Фрегаты United States и Constitution были спущены перед началом первой войны в истории США, необъявленной квази-войны с Францией. В 1797 Г. Франция захватила несколько американских судов, везших грузы в страны, находившиеся с

Из книги Учебник выживания снайпера [«Стреляй редко, но метко!»] автора Федосеев Семён Леонидович

США. Война за независимость и гражданская война Во время войны за независимость в Североамериканских Соединенных Штатах (1775–1783) английские войска столкнулись с точным огнем нарезных ружей переселенцев. В частности, 19 апреля 1775 года в сражении при Лексингтоне английский

Из книги Снайперская война автора Ардашев Алексей Николаевич

США. Война за независимость и Гражданская война Во время войны за независимость в Североамериканских Соединенных Штатах (1775–1783) английские войска столкнулись с точным огнем нарезных ружей переселенцев. В частности, 19 апреля 1775 года в сражении при Лексингтоне английский

Из книги О войне. Части 7-8 автора фон Клаузевиц Карл

Глава II. Война абсолютная и война действительная План войны обнимает собой все проявления военной деятельности в целом и объединяет ее в особое действие, имеющее единую конечную цель, в которую сливаются все отдельные частные цели.Война не начинается, – или, во всяком

Из книги Афган: русские на войне автора Брейтвейт Родрик

Что это за война? Как и другие войны с повстанцами, афганская кампания была лишена детально спланированных сражений и масштабных наступательных операций, побед, поражений и стремительных отступлений. Не было даже линии фронта. Составить последовательную историю такой

Из книги Долг. Мемуары министра войны автора Гейтс Роберт

Глава 6 «Хорошая война», «плохая война» К осени 2007 года непопулярная война в Ираке – «плохая война», «война по произволу» – шла намного лучше, чем прежде. А вот война в Афганистане – «хорошая война», «война по необходимости», которая по-прежнему пользовалась ощутимой

Из книги История катастрофических провалов военной разведки автора Хьюз-Уилсон Джон

8. «ПРЕМЬЕР-МИНИСТР, НАЧАЛАСЬ ВОЙНА». Война Судного дня (1973) Если поражение, вызванное таким катастрофическим провалом разведки, какой имел место при Перл-Харборе, может подвигнуть нацию на реформирование своих разведывательных служб, то, как это ни парадоксально,

Из книги Цусима - знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I автора Галенин Борис Глебович

3. Крымская война как война мирового глобализма с Россией Россия - протектор ПравославияИз понимания Императором Николаем I исторической задачи России как хранителя Вселенского Православия автоматически вытекала идея русского протектората над православными народами,

Из книги Политическая история Первой мировой автора Кремлев Сергей

Глава 6. Война решена – война началась… ПЕРВЫМ днём мобилизации было назначено 31 июля. В этот день, в 12 часов 23 минуты по венскому времени, в военное министерство Австро-Венгрии тоже поступил указ о всеобщей мобилизации против России, подписанный императором

Из книги Суворов автора Богданов Андрей Петрович

ВОЙНА И МИР «Мы здесь не к поражению мятежников, но для успокоения земли». Именно в Польше полководец обнаружил, что все его действия на упреждение, все его блестящие виктории не приближают главный результат - мир. В 1771 г. Суворов сформулировал свое жизненное кредо,

Из книги Второй пояс. Откровения советника автора Воронин Анатолий Яковлевич

Война и мир С первых же дней наступившей весны дожди в провинции стали заметно затихать. Да и пора уж. Почва пропитана влагой до такой степени, что где ни копни, тут же выступает вода. Небольшой блиндажик около нашей виллы, в котором мы установили свой персональный миномет,

Из книги Жуков. Портрет на фоне эпохи автора Отхмезури Лаша

Война! 1 августа 1914 года Германия объявила войну России. В 7 часов вечера посол Пурталес вручил соответствующую ноту российскому министру иностранных дел Сазонову в ходе не столько воинственной, сколько сентиментальной сцены, полной предчувствий грядущей катастрофы. «Я

Из книги Траектория судьбы автора Калашников Михаил Тимофеевич

Ослабление современной системы глобальной безопасности, ее деформация и раздробленность приводят к нарастающей хаотизации международных отношений. Лавинообразному развитию этого процесса способствуют цветные революции на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а с недавнего времени – и на Украине. Обостряются международные конфликты, набирают силу сетевые формы международного терроризма, источником ресурсов для которого служат афганский наркотрафик и организованная преступность. США в своем стремлении к мировому гегемонизму используют открывающиеся при этом возможности для ослабления стратегических конкурентов, прежде всего Китая и Европейского союза.

ГЛОБАЛЬНАЯ КРИТИЧНОСТЬ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

В результате мир стремительно погружается в хаос больших и малых войн, этнополитических и религиозных конфликтов. В рамках системы международных отношений создается глобальная критичность, способная подрывать фундаментальные основы существующего миропорядка.

Усиление противоречивого характера процессов глобализации свидетельствует о серьезных дефектах в системе международной безопасности. В условиях лавинообразного нарастания порождаемых глобализацией проблем и противоречий «стихия» глобализации выходит из-под контроля и приводит к хаотизации международных отношений.

Этому способствует одно из важных свойств самой системы международных отношений, заключающееся в ее неравновесном характере и в изначально заложенном стремлении к хаосу.

О таком свойстве предупреждал известный американский политолог-неореалист Кеннет Уольтц: «Системы внутри государств централизованы и иерархичны… Международные системы децентрализованы и анархичны».

Применительно к рассматриваемой в настоящей статье проблеме вывод американского политолога носит методологический характер, поскольку предложенный принцип международной анархии как характеристика системы международных отношений определяет внешнеполитические стратегии государств. К одной из таких стратегий можно отнести разработанную в США и активно используемую в различных странах и регионах стратегию создания управляемого хаоса, которая позволяет скрывать истинные цели государства-агрессора за совокупностью внешне никак не связанных между собой действий, ведущих к хаотизации обстановки в целом регионе или в отдельном государстве-жертве.

Соединенные Штаты считают хаос «управляемым» и видят в нем новый инструмент продвижения своих национальных интересов под предлогом демократизации современного мира. Остальные страны, включая Россию, рассматривают этот процесс как всеобщее бедствие, способное привести к глобальной катастрофе.

Американскую стратегию использования критичности в национальных интересах США откровенно обрисовал еще в 1998 году один из разработчиков теории управляемого хаоса Стивен Манн: «Я хотел бы высказать одно пожелание: мы должны быть открыты перед возможностью усиливать и эксплуатировать критичность, если это соответствует нашим национальным интересам – например, при уничтожении иракской военной машины и саддамовского государства. Здесь наш национальный интерес приоритетнее международной стабильности. В действительности, сознаем это или нет, мы уже предпринимаем меры для усиления хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, кода развиваем средства массовой информации через частный сектор».

Стоит обратить внимание на безоговорочно декларируемый тезис о высшем приоритете национальных интересов собственной страны. Остальных просим не беспокоиться…

Одним из последствий формирующейся критичности в сфере международных отношений является появление конфликтов нового типа, в том числе проходящих с использованием невоенных способов достижения политических и стратегических целей в борьбе с противником. В начальной стадии такие конфликты проходят с опорой на протестный потенциал населения в ходе так называемых цветных революций, представляющих собой сочетание подрывных технологий по ненасильственному захвату власти. Такие технологии сработали, например, в 2004 году на Украине и позволили несколько лет удерживать страну в нужном Западу русле.

Однако затем по ряду причин произошли некоторые изменения в позиции украинских элит, и к власти вновь пришли силы, не в полной мере устраивающие заказчиков прежней цветной революции. Очередная революция развивалась уже по другим законам и привела в конечном итоге к гражданскому противостоянию в стране, которое по предложенной США и НАТО терминологии может быть отнесено к войнам гибридного типа. Термин подразумевает широкий спектр враждебных действий, которые предпринимаются в рамках гибкой стратегии, имеющей долгосрочные цели. Базируются эти стратегии на комплексном применении дипломатических, информационных, военных и экономических средств для дестабилизации противника (А. Бартош. Гибридная война в стратегии США и НАТО. См. «НВО» от 10.10.14).

ГИБРИДНАЯ ВОЙНА В ПРОГНОЗАХ И ПЛАНАХ США И НАТО

Сегодня разработке вопросов ведения гибридной войны и противостояния гибридным угрозам посвящен ряд официальных документов армии США, в том числе Белая книга Командования специальных операций сухопутных войск США «Противодействие нетрадиционной войне» и оперативная концепция армии США «Победить в сложном мире».

Под гибридной войной американские военные подразумевают необъявленные, тайные военные действия, в ходе которых воюющая сторона атакует государственные структуры или регулярную армию противника с помощью местных мятежников и сепаратистов, поддерживаемых и финансами из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами (олигархами, организованной преступностью, националистическими и псевдорелигиозными организациями).

В документах США и НАТО говорится, что при основополагающей роли вооруженных сил для успешного противостояния в гибридных войнах государствам следует объединить усилия своих правительств, армий и разведок под эгидой США в рамках «всеобъемлющей межведомственной, межправительственной и международной стратегии» и максимально эффективно использовать методы «политического, экономического, военного и психологического давления». В этих и некоторых других документах отмечается, что гибридная война представляет собой использование комбинации обычных, нерегулярных и асимметричных средств в сочетании с постоянными манипуляциями политическим и идеологическим конфликтом.

В геополитическом контексте гибридная война представляет собой относительно новое понятие, применяемое главным образом в сфере операций специальных сил и сочетающее опыт жестких противостояний с возникающими угрозами международной безопасности и уроки, полученные в борьбе с экстремизмом государственных и негосударственных субъектов. Гибридная война ведется как силами, действующими внутри страны или региона и стремящимися ослабить или свергнуть правительство, так и внешними силами. Действия внешних сил заключаются в оказании содействия повстанцам в вербовке сторонников и их подготовке, оперативной и тыловой поддержке, воздействии на экономику и социальную сферу, координации дипломатических усилий, а также проведении отдельных силовых акций. Для этих целей привлекаются силы специальных операций, разведка, организованная преступность, осуществляется масштабное информационное психологическое воздействие на население, личный состав вооруженных сил и правоохранительных органов, властные структуры с использованием всего диапазона информационно-коммуникационных технологий.

В последние годы гибридные войны велись в Ираке, Афганистане, Сирии, Грузии, теперь – на Украине. Новой формой ведения нетрадиционной войны негосударственными субъектами являются действия ИГИЛ.

С учетом особенностей гибридной войны задачей правительства является организация противодействия за счет комплексного синергетического использования дипломатических, информационных, экономических, финансовых, правовых ресурсов государства совместно с военной силой. По словам недавно ушедшего в отставку министра обороны США Чака Хейгела, в настоящее время доступ к разрушительным технологиям и мощным вооружениям имеют не только государства, но также и «негосударственные субъекты». «Призрак так называемой гибридной войны становится все реальней, когда наши противники применяют тактику повстанцев, используя при этом высоко оснащенные вооруженные силы и сложные технологии». При этом министр заявил, что «Требования к армии (США) будут становиться все более разнообразными и сложными. Угроза со стороны террористов и мятежников будет существовать для нас еще долгое время, но мы также должны иметь дело с ревизионистской Россией, с ее современной и боеспособной армией».

ФАКТОРЫ ОБОСТРЕНИЯ КРИТИЧНОСТИ

Разработанные в США и НАТО прогнозы развития международной обстановки на период предстоящих нескольких десятилетий объединяет вывод о растущей глобальной нестабильности. По мнению американцев, с точки зрения обеспечения национальной безопасности государства существенная роль при этом будет принадлежать следующим факторам:

– возрастание роли негосударственных субъектов при одновременном росте количества возможных политико-военных комбинаций, включающих государственных и негосударственных участников;

– диффузия мощи в многополярном мире на фоне распространения информационных и военных технологий;

– демографические изменения, включая ускоренную урбанизацию;

– усиление соперничества по доступу к глобальным ресурсам.

Одновременно сохраняется угроза межгосударственных конфликтов с применением современных видов высокоточного оружия при сохранении роли ядерного оружия как средства сдерживания. Наличие таких тенденций требует подготовки страны и вооруженных сил к участию в широком диапазоне возможных классических и иррегулярных конфликтов, включая гибридные войны.

Диффузия глобальной мощи является следствием формирования многополярного мира, что способствует развитию геополитической нестабильности. По существующим прогнозам, к 2030 году не ожидается формирования единого центра силы, что сделает существующие союзы нестабильными, а отношения между государствами будут характеризоваться большей степенью враждебности, чем раньше.

Диффузия глобальной мощи будет проявляться и в возрастании роли негосударственных субъектов, которые будут стремиться оказывать большее влияние как на локальном, так и на глобальном уровнях. Усилятся угрозы, связанные с распространением информационных и военных технологий, что позволит отдельным лицам и небольшим группам получить доступ к различным видам летального оружия, особенно к высокоточному и биологическому оружию, к так называемой грязной бомбе, способной создать радиоактивное заражение на больших участках местности, а также к различным опасным химическим веществам и кибертехнологиям. Таким образом, экстремисты и преступные группировки будут в состоянии нарушить государственную монополию на масштабное использование насилия.

Комплексное воздействие указанных факторов приводит к появлению нового типа угроз – гибридных угроз, источниками которых могут быть как государства, так и другие субъекты. Особенностью этого вида угроз является их четкая направленность против заранее вскрытых слабых и уязвимых мест конкретной страны или отдельного региона.

Разработка стратегии борьбы, планирование и создание потенциала противодействия должны осуществляться с учетом важной роли внешней поддержки в гибридных войнах. Общие способы противодействия гибридным войнам сводятся к надежному перекрытию каналов финансирования подрывных сил, использованию дипломатических средств для изоляции и наказания государств-спонсоров, нацеливанию всех видов разведки на вскрытие и идентификацию лидеров и инфраструктуры как первоочередных объектов для уничтожения их «хирургическими» ударами высокоточного оружия.

В отличие от антитеррористических операций, значительный спектр которых осуществляется в сжатые сроки, временные рамки планирования, осуществления и координации действий в гибридной войне гораздо более широкие. Если убедительным мерилом успеха в антитеррористической операции может служить уничтожение или пленение лидеров, то в гибридной войне столь очевидных показателей нет. Для оценки результатов такой войны приходится прибегать к сопоставлению территорий, контролируемых мятежниками и правительственными силами.

Для успешного планирования и взаимодействия необходимы выработка и согласование терминологии, применяемой на всех этапах подготовки и ведения войны.

В гибридной войне важнейшая роль принадлежит общественной дипломатии, способной оказывать необходимое влияние на стороны конфликта с целью придания событиям нужной направленности. Одновременно организуется противодействие информационным атакам противника.

В целом в рамках подготовки к участию в гибридной войне формируется соответствующая долговременная военно-политическая стратегия как основа противодействия противнику, создается специальный орган для координации усилий на всех уровнях, начиная от стратегического национального до тактического, вырабатываются принципиальные подходы по эффективному и скрытному использованию сил специальных операций и нанесению ударов высокоточным оружием. Тщательно определяются районы, которые могут быть охвачены гибридной войной, предварительно изучаются все их характеристики.

Исламские радикальные движения в последнее время
все чаще используются в качестве главной
ударной силы в гибридных войнах.
Фото Reuters

УПРАВЛЕНИЕ ГИБРИДНОЙ ВОЙНОЙ

Особое внимание отводится формированию региональных и глобальных органов управления гибридной войной. Применительно к США на стратегическом уровне они могут, например, охватывать регионы ответственности Европейского, Центрального и Тихоокеанского боевых командований США. Такие органы по природе также должны иметь гибридный характер, обладать гибкостью и способностью к адаптации от тактического до стратегического уровня, соответствующими кадрами, системами связи и обмена информацией, возможностями взаимодействия с партнерами. Наличие таких органов позволит ускорить процесс планирования и сократить время реакции с учетом чрезвычайно быстрого развития обстановки в гибридной войне. Ядро таких органов формируется главным образом силами специальных операций, при этом оперативное искусство и методы планирования самих сил также нуждаются в адаптации.

В целом создание надежной и эффективной системы управления новым видом войны возможно за счет серьезной реструктуризации всей системы государственных и военных органов управления для придания им необходимых гибридных свойств, повышения оперативности и гибкости управления. Важное место отводится процедурам принятия решений на использование военной силы с учетом трудно предсказуемых трансформаций границ районов, охваченных гибридной войной.

Особое внимание предполагается уделить вопросам проведения операций гибридной войны на удаленных театрах. Такие операции могут включать военно-гражданскую составляющую, разведку, контроль населения и ресурсов, использование советников.

РАЗВЕДКА В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ

Разведка в гибридной войне является жизненно важным видом боевого обеспечения, носит гибридный характер и сочетает в себе весь комплекс наличных сил и средств, в задачу которых входит вскрытие системы мобилизации противника, его слабых и узких мест в районах, охваченных войной, организации им разведки и органов пропаганды, транспортного и тылового обеспечения. Особенность деятельности разведки в гибридной войне состоит в необходимости добывать сведения о скрытых подрывных элементах, которые действуют в сети, состоящей из изолированных ячеек. В этом контексте, как представляется, в регионах, охваченных гибридной войной, может быть полезным создание своеобразных разведывательно-ударных групп, которые могут состоять из изолированных разведывательных и ударно-диверсионных ячеек, каждая из которых может решать круг соответствующих задач, располагать своими каналами оперативной, надежной и скрытной системы связи. Изолированность таких ячеек будет способствовать их выживаемости в условиях интенсивных действий. Отметим, что к выводу о необходимости строгой изоляции разведывательных и диверсионных звеньев пришло руководство французского Сопротивления после многих провалов в начальном периоде Второй мировой войны.

Комплекс разведывательных задач в гибридной войне существенно отличается от задач разведки в межгосударственном конфликте обычного типа и требует, в частности, организации сбора, казалось бы, малозначимых сведений в условиях применения противником асимметричных подходов. Обработка и оценка подобных сведений, которые при первом взгляде не имеют очевидного политического или военного значения, могут быть поручены созданной на гибридных принципах эффективной и высокопрофессиональной аналитической службе, включающей не только военных, но и гуманитариев, лингвистов, регионоведов, психологов, экономистов, финансистов. Важное значение имеет наличие специалистов со знанием иностранных языков и национально-психологических особенностей населения соответствующих стран и регионов.

ВЫВОДЫ ДЛЯ РОССИИ

О нарастании комплекса нетрадиционных вызовов и угроз национальной безопасности России говорят отечественные политики, военные деятели и эксперты. «Мир меняется... На наших глазах вспыхивают все новые региональные и локальные войны. Возникают зоны нестабильности и искусственно подогреваемого, управляемого хаоса... Мы видим, как девальвировались и разрушались базовые принципы международного права. Особенно в сфере международной безопасности», – указывал Владимир Путин в своей программной статье «Быть сильным: гарантия национальной безопасности России», опубликованной в центральной прессе 20 февраля 2012 года.

Начальник Генерального штаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов на военно-научной конференции Академии военных наук в январе 2014 года отметил: «Возросла роль невоенных способов достижения политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превосходят военные средства. Они дополняются военными мерами скрытного характера, в том числе мероприятиями информационного противоборства, действиями сил специальных операций, использованием протестного потенциала населения».

По мнению авторитетного российского военного эксперта генерала армии Юрия Балуевского, потенциальная вероятность применения транснациональных, незаконных (иррегулярных) вооруженных формирований с целью насильственного изменения существующей государственной системы, нарушения территориальной целостности государства сохраняется, причем такого развития событий нельзя исключать в обозримом будущем и для России. В связи с этим потенциальная опасность резкого обострения внутренних проблем с последующей эскалацией до уровня внутреннего вооруженного конфликта является реальной угрозой для стабильности и территориальной целостности нашей страны на среднесрочную перспективу.

В этих условиях назрела необходимость отразить в доктринальных документах Российской Федерации, в том числе в Военной доктрине, вызовы, риски, опасности и угрозы, связанные с подготовкой вероятного противника к ведению против нашей страны войн нового типа – гибридных войн. Противник разрабатывает для использования против России и ее союзников комплексы гибридных угроз, каждая из которых базируется на тщательном учете всех особенностей предполагаемого района развязывания войны.

Следует также уделить внимание проблемам информационного противоборства как составной части гибридной войны. В этой связи необходимо постоянно и глубоко отслеживать развитие информационных технологий, а также совершенствовать, модернизировать системы защиты всей государственной и военной инфраструктуры России, создавать механизмы выявления и пресечения информационно-психологического воздействия на население Российской Федерации.

В основе всех шагов по обеспечению национальной безопасности России в меняющемся мире должны лежать прогностические оценки. Не вызывает сомнений сложность прогнозирования в условиях современной турбулентности. Однако столь же несомненной является задача выработки научно обоснованных прогнозов, которые позволят получить информацию о том, какие политические и военные цели достижимы для государства и его союзников; создать основу для выбора решения при наличии альтернативных политических и военных целей; раскрыть последствия принимаемых политических и военных решений, выявлять точки социальной напряженности и угрозы общественно-политической стабильности и таким образом предотвратить возможные конфликты.

В русле подготовки страны и ее вооруженных сил к противостоянию угрозам современности, включая гибридную войну и гибридные угрозы, важная роль принадлежит политическому прогнозированию как составной части социального прогнозирования и одновременно важной основы для выработки политических и военных решений. Результаты прогноза позволят показать направления политических изменений, трансформации сферы военной безопасности и стратегии общественного развития. Разработка таких прогнозов предусмотрена Федеральным законом Российской Федерации от 28 июня 2014 года «О стратегическом планировании в Российской Федерации». В частности, стратегический прогноз должен содержать оценку рисков и угроз национальной безопасности России.

Такой прогноз может быть основан на проблемно-целевом подходе, при котором экстраполяция в будущее наблюдаемых тенденций развития исследуемых явлений дает общее видение назревающих проблем и способствует поиску эффективного их решения. Важно, чтобы при прогнозировании была учтена взаимосвязь рисков для национальной безопасности не только в военной сфере, но и в области социально-экономической, информационной, финансов и пр.

Новые геополитические реалии, определяемые существенной трансформацией спектра вызовов, рисков, опасностей и угроз национальной безопасности России, обусловили настоятельную необходимость пересмотреть ряд принципиальных положений Военной доктрины страны. При этом вряд ли стоит подвергать всю действующую с 2010 года доктрину кардинальной ревизии. Ряд ее положений сохраняет актуальность и в настоящее время. Это в полной мере касается вопросов развития и возможного применения систем ядерного оружия. Здесь недопустима лихорадочная активность по перекройке имеющихся стратегических планов.

Наряду с этим сегодня необходима корректировка целого ряда ее положений в связи с радикальным пересмотром США и НАТО всего комплекса их отношений с Россией на основе наращивания силового компонента в их политике, принятия санкций, затрагивающих в том числе и оборонно-промышленный сектор экономики нашей страны. Требуется принятие упреждающей системы мер в контексте планов возможного дальнейшего расширения НАТО, подготовки гибридных войн, наращивания военного присутствия блока у границ России, включая развертывание ПРО в Европе, наличия планов проведения крупных военных учений. Необходим стратегический анализ всех аспектов ситуации на Украине, прогноз ее развития и учет полученных результатов в военном планировании. В мире в стадии развития находятся и другие очень тревожные события, требующие учета в военной доктрине.

К прогнозированию целесообразно привлекать и экспертное сообщество, шире знакомить общественность с мнениями экспертов. В этом контексте хотелось бы пожелать успехов независимому экспертно-аналитическому центру «Эпоха», который совместно с редакцией «Независимого военного обозрения» провел несколько продуктивных встреч экспертов по проблемам современных конфликтов.

Война любая — это страшно

Гибридная война — новое понятие в политической жизни планеты. Впервые появилось в военных документах США и Великобритании в начале ХХI века. Означает подчинение определённой территории с помощью информационных, электронных, кибернетических операций, в сочетании с действиями вооруженных сил, специальных служб и интенсивным экономическим давлением

Наиболее полно определение «Гибридной войны» дано в предисловии «Military Balance 2015» — ежегодного издания Лондонского Международного института стратегических исследований: «Использование военных и невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной на достижение внезапности, захват инициативы и получение психологических преимуществ, используемых в дипломатических действиях; масштабные и стремительные информационные, электронные и кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных действий; в сочетании с экономическим давлением».

Составные части гибридной войны

• Экономическая
• Дипломатическая
• Информационная

Специфика гибридых войн заключается в том, что обыватель не понимает сути происходящего: откуда, от кого исходит угроза, как она проявляется, чем и как противостоять ей

Гибридные войны начинаются организацией массированных информационных вбросов в социальные сети, в которых дискредитируются органы власти той страны, против которой ведется война, их внешнеполитический и экономический курс, социальная политика, затем раскачивается социально-политическая ситуация. Экономические институты государства подвергаются давлению, вводятся экономические санкции, закрываются возможности для нормальной внешне-экономической деятельности. Активизируются оппозиционные силы внутри страны, организации, средства массовой информации, содержащиеся на иностранные гранты и тем самым, выступая в роли , проводящие в жизнь идеи агрессора.

«Гибридная война» и Россия 2014 года

Примером успешно проведенной «гибридной операции» стратеги НАТО считают организацию Россией возвращения под свою юрисдикцию Крыма. Указывается, что в ходе в феврале-марте 2014 года российские силы «продемонстрировали сочетание использования быстрого развертывания, электронной войны, информационных операций, возможностей морской пехоты, десантно-штурмовых сил и спецназа, как и масштабное использование киберпространства и стратегической связи для многонаправленной и эффективной информационной кампании как для внутренней, так и для внешней аудитории».

Из этого следут ещё одно определение «гибридной войны»:

«Гибридная война – это комбинация открытых и тайных военных действий, провокаций и диверсий в сочетании с отрицанием собственной причастности, что значительно затрудняет полноценный ответ на них»

«Гибридные войны» и история

И всё-таки «гибридная война» — это что-то новое или уже давно известное? Оказывается, что, если исходить из определения специалистов Запада, методы ведения любых войн человечества можно обозначить как «гибридные»

• применение военной силы
• одновременное информационное обеспечение
• экономическое давление
• методы «тайной войны»
• попытки разложения противника
• поиск и использование в его лагере противоречий, «слабого звена»
• в качестве «добровольцев»

Приведенная «технология» войн использовалась народами и государствами в той или иной степени друг против друга со времен античности и ничего новаторского в этом нет